Почему добросовестные предприниматели привлекаются к налоговой ответственности за то, чего они не делали?
Два казахстанских юриста – адвокат Виталий Воронов и консультант Алматинской юридической корпорации Александр Перегрин высказались недавно в СМИ о недопустимой, по их мнению, практике республиканских государственных органов и судов, чем вызвали оживленную дискуссию как в блогосфере, так и среди правоведов.
Однако, на наш взгляд, корень освещаемых ими проблем гораздо глубже. А именно: в существующей правовой действительности для любого бизнесмена может наступить ответственность в силу обстоятельств, за которые он отвечать не может, и не должен.
Так это или нет, мы и спросили авторов нашумевших публикаций.
Виталий Воронов: Да, это очень точное обобщение. Постараюсь сказать то же самое в юридических терминах. Давайте откроем Конституцию и посмотрим, как сформулированы обязанности негосударственного субъекта конституционных правоотношений перед государством. В частности, в налоговых правоотношениях. Это статья 35: «Уплата законно установленных налогов, сборов и иных обязательных платежей является долгом и обязанностью каждого». Мы видим, что и долг, и обязанность строго индивидуализированы. Соответственно, ни закон, ни, тем более, – подзаконные акты, и уж конечно – никакая правоприменительная практика не должны нарушать конституционный принцип индивидуальной ответственности.
Увы, в Казахстане закрепляется иная, антиконституционная практика. И все чаще добросовестный предприниматель привлекается к налоговой ответственности оттого, например, что его контрагент ликвидирован, не уплатил налогов, не находится по месту регистрации, не сдает налоговой отчетности и т.д. – причин десятки. Конечно, для бизнеса в Казахстане возникают огромные риски – в любой момент тебе могут начислить сумасшедшие, абсолютно нереальные налоги, пени и штрафы. И не из-за твоих ошибок, а из-за действий твоих контрагентов, либо контрагентов твоих контрагентов.
Сергей Козлов: Вы часто употребляете слово «практика». У вас есть такие примеры – из вашей юридической практики?
В.В.: Пожалуйста. Противоправная практика принятия и рассмотрения гражданскими судами исков налоговых органов о недействительности сделок по основанию фиктивности счетов-фактур поставщиков - раз. Противоправная практика исключения при проведении налоговых проверок из отчетности налогоплательщика оборотов с теми компаниями, которые не нравятся налоговым органам – два. Отвратительно введенный, – с правовой точки зрения, – институт камерального контроля. Сам институт возражений не вызывает. Однако злоупотребления провоцирует закрепленная в Налоговом кодексе норма о праве налоговых органов давать «камеральную» оценку пояснениям налогоплательщика на уведомление налоговиков: «считать уведомление неисполненным». И, даже если налогоплательщик добросовестно письменно и документально подтвердил обороты по уведомлению, то после такой оценки, без проведения проверки, все счета налогоплательщика блокируются, его деятельность парализуется. Это три. Лихое нормотворчество Минфина, не имеющее ничего общего ни с Конституцией, ни с законом – это четвертая практика…
Оказание юридических услуг в Алматы от юридической фирмы «Воронов и Партнеры»
С.К.: То есть, из ваших слов следует, что Министерство финансов формирует незаконную практику?
Александр Перегрин: Судите сами. Именно специалисты Минфина являются разработчиками проектов редакций и изменений Налогового кодекса. И именно они лоббируют нормы, предоставляющие Минфину право произвольного применения Кодекса (то, что раньше позволялось только правительству). Именно они лоббируют нормы, позволяющие Минфину издавать подзаконные акты, ломающие нормы закона и здравый смысл. Приведу пример. В Налоговом кодексе термин «поставщик», как и в общем употреблении, имеет единственный смысл: тот, кто поставляет товары налогоплательщику. А как это трактует Минфин, скажем, в своем приказе №118 от 2 февраля 2018 года, регулирующем управление рисками при возврате превышения НДС – например, экспортерам товаров...
С.К.: Хочу, извините, пояснить - возврат НДС экспортерам считается очень действенным способом стимулирования экспорта и улучшения платежного баланса. Я не ошибаюсь?
А.П.: Не ошибаетесь. Так вот, этот приказ активно используется для отказа в возврате НДС. Сам Налоговый кодекс требует для возврата НДС проверки поставщиков налогоплательщика. Однако при проверке налоговый орган проверяет не только «поставщиков», но и поставщиков поставщиков – и так до бесконечности. В этом приказе вы не найдете слово «уровень поставщика» - все-таки «поставщик» определен Кодексом. Но зато в приложении к этому приказу есть картинки.
С.К.: Картинки!?
А.П.: Именно, на которых нарисовано, как удерживать при возврате НДС суммы, например, снятого с учета по НДС поставщика третьего уровня (то есть, - поставщика-поставщика-поставщика). Ну, а раз можно снимать по нарушениям третьего – значит, будут снимать и по нарушениям пятого. Нам известны случаи, когда из-за отсутствия по месту нахождения поставщика шестого уровня экспортеру отказывали в возврате НДС.
С.К.: То есть, добросовестный налогоплательщик отвечает не только за грехи поставщиков?..
В.В: …и даже такая ответственность абсолютно антиконституционна… Но добросовестный налогоплательщик вынужден отвечать и за нарушения абсолютно неизвестных ему лиц!
А.П.: Да. Попробую пояснить, что такое нарушение у «поставщика 6-го уровня». Если у каждого предприятия есть хотя бы пять поставщиков (в реальности их десятки и сотни), то на шести уровнях оказываются более девятнадцати тысяч предприятий. О которых налогоплательщик-экспортер понятия не имеет, но среди которых, наверное, найдется не один нарушитель, отсутствующий, снятый с учета и т.д.
То есть, Минфин с помощью картинки-приложения полностью извратил хорошую, в общем-то, идею Налогового кодекса.
С.К.: Но может, Минфин неправильно поняли?
В.В.: Поняли правильно. В нашем распоряжении имеется циркулярное письмо Минфина по одному из регионов. Министерство удосужилось просчитать цепочки поставщиков крупнейших экспортеров. Сумма нарушений (несоответствий) в отчетах поставщиков только по одному экспортеру из списка, по выставленным и принятым счетам-фактурам, составила более 5 миллиардов тенге. И что потребовал Минфин? Думаете, найти неплательщиков, заставить заплатить, провести проверки, посадить их в тюрьму? Нет. Предписано снять возвращенный пять лет назад НДС с экспортера. Сумма взысканного составила с пеней всего около 100 миллионов тенге.
С.К.: То есть, если я правильно понял, Минфин не стал заморачиваться взысканием с неплательщиков пяти миллиардов, и предпочел снять сто миллионов с добросовестного экспортера, да еще спустя пять лет?
В.В.: Именно так. Но наши примеры еще не закончились. В апреле 2019 года в Налоговом кодексе появилась норма, позволяющая неким неуказанным «налоговым органам» самостоятельно и произвольно менять порядок налогового администрирования. Вы представляете, что это значит?
С.К.: Давайте, не поленимся и, чтобы было более понятно, заглянем в Кодекс. Статья 68: «Налоговое администрирование является системой (совокупностью) мер и способов, осуществляемых налоговыми органами и другими уполномоченными государственными органами по сбору налогов и платежей в бюджет, заключающихся в том числе в осуществлении налогового контроля, применении способов обеспечения исполнения не выполненного в срок налогового обязательства и мер принудительного взыскания налоговой задолженности, а также оказании государственных услуг и иных форм налогового администрирования, установленных настоящим Кодексом». То есть, эти органы… могут?
В.В.: Да! В том числе – изменять способы обеспечения исполнения, меры принудительного взыскания. И все эти бонусы – простым приказом Минфина!
С.К.: Остается лишь надеяться на то, Минфин очень аккуратно относится к этим полномочиям? Кстати, предоставленным «органам» депутатами парламента предыдущего созыва?
А.П.: Ну да, конечно. Как же. Уже в октябре 2019 года министр своим приказом утвердил такой «пилотный проект» смысл которого, если коротко: налоговый орган исчисляет некую степень риска, к которой относится каждый налогоплательщик, на основании нескольких десятков параметров. Из них как минимум половина – не зависящие от воли налогоплательщика обстоятельства. Поэтому попасть в категорию высокой степени риска очень даже просто, даже если ты ничего для этого не делаешь. Главное - проверить достоверность степени риска, которой тебя наградили, ни один налогоплательщик не в состоянии. И вот, если среди твоих поставщиков есть налогоплательщики с высокой степенью риска, то тебе предложат убрать НДС этих поставщиков из зачета (к слову, это почти 11% от величины денежного оборота с ними). Ну, и заплатить… Ты должен в течение 5 дней либо согласиться с предложением, либо представить налоговикам письменное несогласие со всеми подтверждающими документами. Опять-таки, налоговый орган вправе не принять твои каракули, и ... исключить тебя из системы электронных счетов-фактур. Ну, короче, заблокировать деятельность. Иди – судись. Как минимум - год.
Или налоговики им предложат отозвать свой счет-фактуру в твой адрес (не спрашивая тебя), признав «фиктивность» поставок. Можно в течение 5 дней либо согласиться с предложением, и тогда тебя поощрят понижением риска; либо не согласиться – и тогда рискуешь вылететь из системы электронных счетов-фактур, что практически блокирует деятельность. И если соглашаешься – ты теряешь зачет по НДС, получаешь долг в бюджет, и вряд ли есть перспектива что-то доказать.
Мало того. Если аналогичное уведомление в Налоговом кодексе должно быть отработано за тридцать рабочих дней, то министр финансов своим приказом сократил этот срок до 5 дней. Кто не успел – тот опоздал. Пусть плачет.
И еще. Если ты – поставщик, и по ошибке ли (а у нас имеются достоверные примеры таких ошибок), либо по неверным данным, либо еще по какой-либо причине попал в высокую степень риска (а проверить расчеты ты не сможешь никогда – приходится верить налоговикам на слово), то сведения о тебе как о крайне нехорошем партнере налоговый орган разбросает по всем твоим покупателям. И вряд ли они захотят иметь дело с тобой в будущем.
С.К.: Создается впечатление, что Минфин – настоящий ас в пилотировании экономики для введения ее в штопор. Еще примеры?
А.П.: Практика признания регистрации предприятий недействительной. Это пятая практика. Если с учредителя (либо с директора) нечего выжать, а налогов его предприятие не уплатило – то такому бедняге дают ручку и бумагу, и предлагают выбор: либо цугундер за неуплату, либо заявление в суд о регистрации без намерения осуществлять предпринимательскую деятельность. Конечно, на цугундер еще никто не согласился. И вот, получив от бедняги бумагу и заочное решение суда о признании регистрации предприятия недействительной, для налоговиков наступает малина. Любой покупатель ликвидированного предприятия автоматически теряет НДС, взятый от предприятия в зачет, и уплачивает с процентами в бюджет. Мало того – тут же появляются иски о признании сделок с этим предприятием недействительными. И для реальных, добросовестных покупателей этого предприятия начинается ад – начисления налогов, аресты счетов, уплаты в бюджет, ну, или тот же цугундер. Хуже всего, что Гражданский кодекс четко устанавливает последствия судебного признания регистрации недействительной: обычная ликвидация.
То есть, все сделки действительны, и деятельность предприятия действительна. Но «налоговый гений» сумел с активной помощью судов и прокуратуры Гражданский кодекс не исполнять. И, конечно же, все эти практики – исключительно, как верят сами фискалы – «в интересах государства». Странные, нужно сказать, интересы…
С.К.: Пожалуй, примеров достаточно. Вертелось на языке - почему не обратиться в суд? Но понял, что суды-то и закрепляют подобное. Как такое могло случиться?
В.В.: Знаете, после скандалов, вызванных подобными практиками, прошел год. Но обещанного Верховным Судом изменения нормативного постановления о налоговых спорах так и не появилось. Посмотрите публичные выступления судей и предложения самого Верховного Суда – в частности, по «корректировке» Уголовного кодекса и созданию общественных советов по налоговым спорам. Похоже, там не осталось работников и процедур, которые смогли бы возвратить ситуацию в правовое русло. Суд втянут в какие-то странные игры, и ему, похоже, не до тонкостей Конституции и закона. Посудите сами: если по представлению Председателя Верховного суда коллегия из семи судей смело выносит частное определение в адрес Минфина за подобные «практики», то судьи рангом пониже лихо штампуют прямо противозаконные иски налоговых органов - без единого доказательства нарушений налогоплательщика, так сказать, «судебным усмотрением». И, конечно – если налоговики совершают деяния «в интересах государства», то деяния судов выдаются за «судебную реформу». И раз налоговики оторвали себе право менять Кодекс по своему усмотрению, то сейчас за такое же право «судебного усмотрения» бьется судебная система. В противовес. Только без сдержек.
С.К.: Мы видим, как эффективно прикончили «реформами» медицину, образование, промышленность на Украине, сейчас принялись за судебную систему. Нет ли в этих процессах и у нас признаков внешнего влияния?
В.В.: Конечно, Казахстан, как любая растущая страна, имеет множество международных обязательств, влияющих и на направление реформ, и на правоприменение. Например - обязательства перед Организацией экономического сотрудничества и развития. Только эти обязательства – не повод для нарушения конституционных принципов. Чиновники ОЭСР, оценивающие исполнение обязательств Казахстаном, может быть, и его похвалят за жесткое и даже противоправное администрирование. А как же им не хвалить: бизнес в Казахстане они не ведут, а что экономику такое администрирование гробит - так это хорошо, еще в одной стране освобождаются рынки…
С.К.: Остается лишь надеяться, что конструктивная реакция на поднятые вами вопросы, все же, последует. Хотя, создается впечатление, что и Минфин, и Верховный Суд избрали проверенную тактику – не реагировать. Давайте подождем и, возможно, вернемся к разговору на эту тему.
Беседовал Сергей Козлов